Документ из архива как при Сталине обходились с чиновниками-вредителями. Почитаешь – закрыли в районе больницу, задержали выплату зарплаты. Или, например, выгнали из колхоза передовиков, кормили скот гнилым зерном, в результате уморили полторы тысячи голов. Ощущение, что речь совсем не про 1937 год, а скорее, про девяностые.
Только при Сталине в отношении таких чиновников принимались, мягко говоря, другие решения.
Итак перед нами документ из архива РГАСПИ, датирован 29 ноября 1937 года. Выглядит с точки зрения скучного канцелярского оформления просто отлично. Оформлен на бланке Верховного суда, все нужные реквизиты на месте.
Документ совершенно секретный, да и номер регистрации с двумя нулями. Указан номер экземпляра, под документом поименовано куда идёт рассылка экземпляров.
Должности, в отличие от навязших в зубах фальшивок, от Сталина до Ульриха указаны верно. Кстати, подпись армвоенюриста под документом тоже очень похожа на подлинную.
Есть небольшой штришок, помарочка, но про неё тоже нельзя сказать, что однозначно указывает на подделку. Скорее, малость поторопились при оформлении. Речь про дату документа.
Это справка Военной коллегии Верховного суда Сталину и Молотову о деятельности военных трибуналов. Как и положено, указан период отчета – с середины октября по тридцатое ноября. В документе итог не подбит, тоже вопреки обыкновению, но скажем, что всего расстреляно за полтора месяца семьдесят человек. Человек, не тысяч.
Кстати, к вопросу про ужасающие масштабы репрессий. Это очень много и каждая человеческая жизнь, это жизнь. Но нам-то про 650 тысяч расстрельных приговоров рассказывают!
Так вот о помарочке. Отчёт сообщает о делах по 30-е ноября. А дата регистрации документа на день раньше – 29-е. С точки зрения канцелярии, это ошибка и довольно грубая. Но я бы не торопился на этом основании объявлять документ фальшивым. Бывает.
Обращает внимание, что тематика дел военных трибуналов в этот период довольно сильно поменялась. В таких же архивных справках за предыдущие месяцы дела более, так скажем, однозначные.
Военные трибуналы разбирают крушения поездов, явно намеренные отравления тысяч колхозников или красноармейцев. Разбирают умышленные взрывы на заводах и поджоги элеваторов. Там, даже без материалов следствия, понятные факты гибели людей, повреждения имущества, колоссальных разрушений.
А вот в октябре и ноябре 1937 года таких вот громких событий, кроме поджога крупного военного склада, вроде бы и нет. Военные судьи разбирают дела, казалось бы скучные, хозяйственные. Только ущерб от таких вот стыдливых чиновников порой гораздо страшнее пущенного под откос эшелона.
Например, Трибунал Уральского военного округа рассмотрел дело группы троцкистов-вредителей из Ирбитского района. Вроде, ухватиться не за что. Начальников района обвиняют в плохой работе.
Да-да, именно так. Не смогли нормально организовать посевы (или вредительски к этому и стремились). Принимали негодное зерно, мешали его с годным, заражая клещом. Довели колхозные стада до тяжёлых эпизоотий, зараза в общем разгулялась.
Мы не видим, что именно легло на стол судьям в деле, увы. Но даже по описанию каждое отдельное обвинение вполне может быть халатностью и разгильдяйством. Но все вместе – не многовато ли совпадений?
Что характерно, к стенке поставили опять больших начальников. Осуждены к высшей мере секретарь райкома и председатель райисполкома. Не посмотрели на партийный стаж!
Любопытно, в новейшей истории можно найти случаи, когда главу района хотя бы с должности снимали за провалы в хозяйствах? Например, за массовые банкротства бывших колхозов в частных руках? Ещё лет двадцать назад больше двух-трёх лет такие хозяйства не выдерживали, развал, разруха и приходил новый хозяин. И ничего, иные главы районов ещё с той поры в кабинетах заседают бессменно.
По Ирбитскому делу расстреляли пятерых начальников. Насколько они были реабилитированы при Хрущёве как «жертвы преступного Сталинского режима» найти не удалось. Скорее всего, были.
Идём дальше. Военный трибунал Сибирского военного округа, дело Минусинского хлебного пункта «Заготзерно». Насколько я понимаю, это крупное хлебоприёмное предприятие. Вернее даже, несколько предприятий, собранных под одним начальством.
Опять же, банальная, вроде, история. Шесть тысяч тонн зерна заражено клещом. Разумеется, клещ попал и в мешки с тарой. Так что вредитель с гарантией заразил бы соседние элеваторы и принялся лопать зерно там.
Бывает, недосмотрели, или как? Только шесть тысяч тонн хлеба – не шутки. Это только в анекдотах про Троцкого – что будем делать с долгоносиком. На предприятиях зерно от вредителей в обязательном порядке обрабатывают.
Вот такая «халатность» выглядит как вполне сознательная. Добавим сюда ещё большие нарушения в прокладке электропроводки. Опять же, не шутки – на элеваторе всегда в воздухе висит мельчайшая взвесь хлебной пыли. Одна искра и полыхнёт почище бомбы объёмного взрыва. Как у них так одно к одному?
По результатам суда расстреляли троих. Да-да, военный трибунал это настоящий суд, а не три командира на пенёчке. Суровое решение, но на другой чаше весов – оставить население без хлеба. Голодные времена начала тридцатых все помнили прекрасно.
Вот решение трибунала по Усть-Абаканскому району. В колхозе имени Кагановича бросили гнить на полях тридцать пять гектаров пшеницы. Пять гектар проса вообще запахали в землю. Как пишут в справке, по прямому указанию вредителей из города.
Также указывают на массовое исключение из колхозов лучших работников и набор вместо них чуждых элементов. Элементы тут же принялись кормить скот гнлым зерном и уморили полтысячи голов. Восемьдесят тысяч рублей ущерба.
Может это быть совпадениями и вечным разгильдяйством? Вполне может. Только в голодные годы начала тридцатых происходило то же самое. Когда кулаки ровно такими же методами старались развалить колхозы, довести народ до края. Чтобы вернуть себе старые времена бандитского господства над селом. Трибунал приговорил к расстрелу троих.
Добрались и до обещанных больниц. Военным трибуналом Белорусского военного округа вскрыта группа вредителей, работавших на польскую разведку. С целью оторвать Советскую Белоруссию от Союза.
Заговорщики, пробравшиеся на большие посты, вели работу по целому ряду направлений. Намеренно разваливались колхозы, уничтожались посевы, массово заражался и травился скот. Но главное не в этом.
Партийным начальникам вменяли разгул в Гомеле заразных болезней. Прокатились одна за одной местные эпидемии тифа, скарлатины, дизентерии.
Представляете, оказывается за распространение модной заразы совсем недавно тоже кто-то из начальников должен был отвечать! Не только всех в маски одеть и по домам сидеть бояться.
Трибунал определил, что городское начальство виновато в закрытии ряда больниц. Закрыта общая больница в Новобелице и детская больница в самом Гомеле.
Больше того, начальников обвинили, что они остановили стройку новой инфекционной больницы в Гомеле. Можете такое представить сегодня? Обвинить даже не в разрушении построенных Советской властью больниц, а в том, что не построили новую! Вот это "коварство " Сталинских трибуналов!
Восемь человек по приговору стали к стенке. Первым пошёл председатель гомельского горсовета. А за ним и чиновники из администрации: заведующие здравотделом и земельным отделом. А заодно директор МТС в Гомеле, разваливший тракторное хозяйство.
Ну и самое вопиющее преступление рассмотрено военным трибуналом Амурской железной дороги. Речь про сотрудников Дальневосточного транспортного лесного треста. В чём же обвиняют начальников лесозаготовок?
Во-первых, в хищнической вырубке леса. Причём нарушения порядка вырубки вылились в массовые увечья рабочих. При этом лес приводился, по сути, в негодность. Вместо столь необходимых армии досок, трест выдавал древесину, годную только на дрова. Она ещё и в негодность приходила из-за несвоевременного вывоза.
Что ещё? В справке указано, что «вредительски построили гараж». Видимо, построен с большими нарушениями. Автотранспорт систематически не чинили. Паровозное хозяйство тоже запустили – из шести паровозов, выданных тресту, четыре пришли в негодность.
И главное – запутывали финансовые отчёты. После чего сообщали рабочим, что денежек государство не прислало. После чего с радостью не платили рабочим зарплату и ждали когда те взбунтуются.
Опять же, каждый кирпичик вполне может быть разгильдяйством на местах. Но как-то многовато кирпичиков одном месте. Расстреляно восемь человек, в том числе: главный инженер, начальник лестрансхоза и директор лесопильного завода.
Может создаться впечатление, что я этим расстрелам радуюсь. Это не так, гораздо лучше было бы этих людей отстранить от работы. В худшем случае отправить валить лес и поднимать разваленный лесной трест личным топором.
С другой стороны, слишком многим памятны девяностые.
Когда на тысячах предприятий, разводя руками, руководство задерживало чуть не по полгода зарплаты людям. А потом почему-то многие директора банкротящихся заводов вдруг оказались их новыми капиталистическими хозяевами.
Если допустить, что в 1937 году иные деятели готовили страну ровно к такому же, то и приговоры покажутся вполне справедливыми.
Ровно о таких людях говорится в финальных кадрах снятого в том же году «Великого гражданина»:
«Они стоят поперёк дороги, по которой шагает Революция, суетятся в обозе, цепляются за колёса, пытаются остановить бодрое движение миллионов!»
Финальный штрих про тайные репрессии, да фургоны с надписью «Хлеб» по ночам. В документе указано, что по всем делам, кроме одного, сугубо военного, даны материалы в местную прессу. То есть все прекрасно знали кого и за что расстреляли по решениям трибуналов.
Архивные реквизиты документа: РГАСПИ Ф. 82, Оп. 2, Д. 896 Л.89-97
